На протяжении многих веков, вплоть до начала прошлого, XX века, небо над североамериканским континентом окрашивали стаи удивительно ярких птиц, чьё рубиново-сапфирово-изумрудное оперение долго не давало покоя многочисленным «эстетам», «натуралистам», «коллекционерам» и просто любителям пострелять во что-нибудь живое, пока последняя из них не была поймана, чтобы украсить своим чучелом чей-то пыльный, наполненный трофеями кабинет...

Эту птицу звали Paloma migratoria — Странствующий голубь.

Примерно восемьдесят лет спустя после этого печального события я назвал свою многоцветную мечту о собственном доме тем же именем, во-первых, потому что дом может путешествовать по воле своего хозяина, мгновенно появляясь там, куда укажет его безудержное воображение, тем самым игриво устраняя печальный недостаток любой другой недвижимости — врождённую неподвижность.

Во-вторых, потому что Странствующего голубя не существует, и моего дома — тоже. И нет смысла его строить, особенно после того, как осознаешь: у человека в этом мире нет и не может быть надёжного жилища.

Во вселенной наш счастливый разум
Строит ненадёжное жильё,
Люди, звёзды и ангелы живут
Под её сферическим натяжением.
Мы ещё не зачали ребёнка,
Но уже под его ногой
Плёнка изгибается в никуда
На его круговой орбите.

То есть, строго говоря, у человека вообще нет жилища, кроме, разве что, хрупкого шалашика собственного воображения, построенного им из собственных чувств и мыслей в Абсолютной Пустоте. В связи с этим весьма ободряющим звучит напутствие Халиля Джебрана: пусть ваш дом будет не якорем, а парусом.

Вот Дом Странствующего голубя и стал для меня таким парусом-мечтой, ветер в котором — моё собственное дыхание.

И если эта идея найдёт отклик у кого-то ещё, я буду безмерно счастлив.

ДОМ СТРАНСТВУЮЩЕГО ГОЛУБЯ

Многими столетиями, вплоть до начала прошлого, XX-го, небо над североамериканским континентом расцвечивали стаи удивительно красочных птиц, чьё рубиново-сапфирово-изумрудное оперение долго не давало покоя многочисленным «эстетам», «натуралистам», «коллекционерам» и просто любителям пострелять во что-нибудь живое, пока не была поймана последняя из них, дабы украсить своим чучелом чей-то пыльный, набитый трофеями кабинет…

Звали птаху Paloma migratoria – Странствующий голубь.

Лет восемьдесят спустя после этого печального события свою многоцветную мечту о собственном доме я назвал этим же именем, во-первых, потому что дом умеет путешествовать по воле своего хозяина, в одно мгновение оказываясь там, где укажет его безудержное воображение  и тем самым играючи устраняя печальный недостаток любой другой недвижимости - врождённую неподвижность. 

Во-вторых, потому что странствующего голубя не существует, моего дома – тоже. И смысла нет его строить, особенно после того, как уразумеешь: у человека в этом мире надёжного жилища нет и быть не может. 

Во вселенной наш разум счастливый
Ненадежное строит жилье,
Люди, звезды и ангелы живы
Шаровым натяженьем ее.
Мы еще не зачали ребенка,
А уже у него под ногой
Никуда выгибается пленка
На орбите его круговой.

То есть, строго говоря, никакого жилища у человека нет вообще, кроме, разве, хрупкого шалашика собственного воображения, сложенного им из собственных чувств и мыслей в Абсолютной Пустоте. В связи с чем весьма ободряющим выглядит напутствие Халиля Джебрана: пусть не якорем, но парусом будет ваш дом. 

Вот Дом Странствующего голубя и стал для меня таким парусом-мечтой, ветер в котором - моё собственное дыхание. 

И если эта затея придётся кому-то по сердцу ещё, буду безмерно счастлив.